«Горячие» линии по вопросам предоставления лицензий на осуществление геодезической и картографической деятельности.

Новости - Официальные новости

«Горячие» линии по вопросам предоставления лицензий на осуществление геодезической и картографической деятельности.

05, 12, 19 и 26 декабря 2019 года с 13-00 до 15-00 в Управлении Росреестра по Вологодской области будут проводиться телефонные консультации по вопросам предоставления лицензий на осуществление геодезической и картографической деятельности.
Сотрудники Управления ответят на вопросы по формам заявлений на предоставление, переоформление лицензий, по видам работ, подлежащих лицензированию, по требованиям, предъявляемым к лицензиатам, соискателям лицензий и др.
Отвечать на вопросы будут главные специалисты-эксперты отдела землеустройства, мониторинга земель, геодезии и картографии Управления Росреестра по Вологодской области Рожина Алена Михайловна по телефону (8172) 72 76 13 (доб. 1110) и Чахутина Оксана Михайловна по телефону (8172)  72 76 13.

Пресс-служба Управления Росреестра по Вологодской области.

03.12.2019 11:59

Извещение. О проведении в 2020 году на территории Вологодской области государственной кадастровой оценки земельных участков..

Новости - Официальные новости

Извещение.
О проведении в 2020 году на территории Вологодской области государственной кадастровой оценки земельных участков категории земель «земли водного фонда», «земли запаса», «земли лесного фонда», «земли особо охраняемых природных территории и объектов», «земли сельскохозяйственного назначения», «земли промышленности, энергетики, транспорта, связи, радиовещания, телевидения, информатики, земли для обеспечения космической деятельности, земли обороны, безопасности и земли иного специального назначения»

В соответствии со статьей 11 Федерального закона от 03.07.2016 № 237-ФЗ «О государственной кадастровой оценке» Департаментом имущественных отношений области, являющимся уполномоченным органом субъекта Российской Федерации по вопросам государственной кадастровой оценки объектов недвижимости на территории Вологодской области, приняты решения (приказы Департамента имущественных отношений области от 05.11.2019 №№ 76-н, 77-н, 78-н, 79-н, 80-н, 81-н) о проведении на территории Вологодской области в 2020 году государственной кадастровой оценки земельных участков следующих категорий земель:
- «земли водного фонда»,
- «земли запаса»,
- «земли лесного фонда»,
- «земли особо охраняемых природных территории и объектов»,
- «земли сельскохозяйственного назначения»,
- «земли промышленности, энергетики, транспорта, связи, радиовещания, телевидения, информатики, земли для обеспечения космической деятельности, земли обороны, безопасности и земли иного специального назначения».
Государственная кадастровая оценка будет проводиться бюджетным учреждением в сфере государственной кадастровой оценки Вологодской области «Бюро кадастровой оценки и технической инвентаризации» (далее - БУ ВО «Бюро кадастровой оценки и технической инвентаризации»).
Подготовка к проведению государственной кадастровой оценки осуществляется до 1 января 2020 года. В рамках подготовительного этапа к проведению государственной кадастровой оценки в целях сбора и обработки информации, необходимой для определения кадастровой стоимости, БУ ВО «Бюро кадастровой оценки и технической инвентаризации» осуществляет прием деклараций о характеристиках объекта недвижимости от правообладателей соответствующих земельных участков.
Для сбора и обработки указанной информации правообладатели земельных участков вправе предоставить в БУ ВО «Бюро кадастровой оценки и технической инвентаризации» декларации о характеристиках соответствующих земельных участков, в том числе по уточнению основных количественных и качественных характеристик объектов оценки: вида разрешенного использования, описания местоположения, площади, фактического использования, удаленности земельного участка, иных факторов, влияющих на кадастровую оценку земельного участка.
Форма декларации о характеристиках объектов недвижимости и порядок ее рассмотрения утверждены приказом Минэкономразвития России от 04.06.2019          № 318 «Об утверждении порядка рассмотрения декларации о характеристиках объекта недвижимости, в том числе ее формы».
Прием деклараций о характеристиках объектов недвижимости осуществляется
БУ ВО «Бюро кадастровой оценки и технической инвентаризации», по адресу: 160022, Вологодская область,  г. Вологда, Пошехонское шоссе, 11, часы работы:
с понедельника по четверг с 8.00 до 17.00,
в пятницу с 8.00 до 16.00,
в предпраздничные дни: с 08.00 до 16.00,
обеденный перерыв с 12.30 до 13.30,
телефон: (8172) 71-40-30.
Адрес электронной почты: Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript
Директор – Башкирцев Дмитрий Сергеевич.

Приложение к извещению:
- Приказ Департамента имущественных отношений области от 05.11.2019 № 76-н «О проведении государственной кадастровой оценки земельных участков категории земель «земли водного фонда», расположенных на территории Вологодской области»;
- Приказ Департамента имущественных отношений области от 05.11.2019 № 77-н «О проведении государственной кадастровой оценки земельных участков категории земель «земли запаса», расположенных на территории Вологодской области»;
- Приказ Департамента имущественных отношений области от 05.11.2019 № 78-н «О проведении государственной кадастровой оценки земельных участков категории земель «земли лесного фонда», расположенных на территории Вологодской области»;
- Приказ Департамента имущественных отношений области от 05.11.2019 № 79-н «О проведении государственной кадастровой оценки земельных участков категории земель «земли особо охраняемых природных территории и объектов», расположенных на территории Вологодской области»;
- Приказ Департамента имущественных отношений области от 05.11.2019  № 80-н «О проведении государственной кадастровой оценки земельных участков категории земель «земли промышленности, энергетики, транспорта, связи, радиовещания, телевидения, информатики, земли для обеспечения космической деятельности, земли обороны, безопасности и земли иного специального назначения», расположенных на территории Вологодской области»;
- Приказ Департамента имущественных отношений области от 05.11.2019 № 81-н «О проведении государственной кадастровой оценки земельных участков категории земель «земли сельскохозяйственного назначения», расположенных на территории Вологодской области»; 

03.12.2019 11:55

Управление Росреестра по Вологодской области информирует.

Новости - Официальные новости

Управление Росреестра по Вологодской области информирует.
На территории Вологодской области функционируют 123 офиса МФЦ, прием документов для предоставления государственных услуг Росреестра осуществляется МФЦ в 290 окнах во всех муниципальных районах и городских округах Вологодской области. С перечнем офисов МФЦ Вологодской области можно ознакомиться на сайте http://mfc35.ru/site.
На сегодняшний день Управление Росреестра по Вологодской области в МФЦ представлено одним из наиболее востребованных перечнем услуг среди всех государственных организаций, работающих совместно с МФЦ по принципу «одного окна». МФЦ наделены полномочиями по приему и выдаче документов по основным государственным услугам Росреестра: постановка на кадастровый учет, регистрация прав на недвижимое имущество, предоставление сведений из Единого государственного реестра недвижимости (ЕГРН).
Только за 10 месяцев 2019 год сотрудниками МФЦ принято 154 027 заявлений о государственной регистрации прав, 27 839 заявлений о постановке на государственный кадастровый учет и 33 932 запроса о предоставлении сведений из ЕГРН.
В соответствии с нормами Бюджетного кодекса Российской Федерации часть поступлений от государственной пошлины за регистрацию прав идет в бюджет субъекта.
За 10 месяцев 2019 года доходная часть областного бюджета благодаря совместной деятельности Управления Росреестра и МФЦ пополнилась более чем на 110 миллионов рублей. Указанный показатель несколько снизился по сравнению с прошлым годом (111 миллионов рублей). Обусловлена данная тенденция в первую очередь возросшей популярностью у вологжан к получению услуг Росреестра в электронном виде: за 10 месяцев 2019 года было подано 29 786 заявлений о регистрации прав в электронном виде, что существенно превышает аналогичный показатель прошлого года.
Как отметила заместитель Министра экономического развития Российской Федерации – руководитель Росреестра Виктория Абрамченко:
– Росреестр успешно идет по пути реализации задачи по цифровой трансформации основных направлений деятельности. Уже сегодня выдача сведений из ЕГРН более чем на 95% производится в электронном виде. О росте востребованности таких услуг и сервисов Росреестра, доходы от которых в полном объеме поступают в федеральный бюджет, говорит и динамика соответствующих поступлений.
Конечно, бесспорными плюсами подачи заявлений в электронном виде являются: экономия времени и сокращенный срок регистрации (в срок регистрации не входит два дня на передачу документов из МФЦ в Росреестр и обратно). Вместе с тем, подача документов в электронном виде подразумевает   наличие   электронной   цифровой   подписи.     При подаче документов в МФЦ электронная   цифровая   подпись не требуется.

03.12.2019 11:55

Памятка.Коррупция рушит наши мечты.

Новости - Официальные новости

03.12.2019 11:45

Памятка, что нужно знать о коррупции.

Новости - Официальные новости

03.12.2019 11:01

Памятка о том, что каждому нужно знать о коррупции.

Новости - Официальные новости

03.12.2019 10:44

Об основных рекомендациях в области криминализации, вынесенных по результатам обзоров хода выполнения Конвенции ООН против коррупции.

Новости - Официальные новости

Череповецкая межрайонная природоохранная прокуратура разъясняет.

Об основных рекомендациях в области криминализации, вынесенных по результатам обзоров хода выполнения Конвенции ООН против коррупции.

Аннотация: в работе проведен системный анализ антикоррупционных стандартов ООН и оценены перспективы их внедрения в российское законодательство. Основное внимание уделено рассмотрению рекомендаций, вынесенных по результатам обзора хода выполнения Конвенции ООН против коррупции.
Ключевые слова: коррупция, Конвенция ООН против коррупции, Механизм обзора хода выполнения Конвенции ООН против коррупции, антикоррупционные стандарты, криминализация деяний.

Механизм обзора хода выполнения Конвенции ООН против коррупции (далее – Конвенция либо КПК) – уникальный инструмент международного взаимодействия для эффективного выполнения положений данного универсального антикоррупционного международного договора. Он позволил наиболее точно выявить пробелы при выполнении государствами своих обязательств по Конвенции, равно как и оптимальные виды практики, которые имеет смысл брать на вооружение для оптимизации усилий по борьбе с коррупцией. В большинстве прошедших обзор стран Механизм генерировал процесс внесения изменений в национальное законодательство для приведения его в точное соответствие с требованиями Конвенции, в том числе, с целью ужесточения наказаний за коррупционные правонарушения. По его результатам было вынесено солидное количество рекомендаций.
К общей рекомендации относится целесообразность самостоятельной оценки соответствующим государством достаточности его внутренних мер и предписаний для осуществления Конвенции. Необходимо добиваться целостности, последовательности и комплементарного характера внутригосударственных нормативных актов в сфере противодействия коррупции. Поспешные нововведения в национальное законодательство с целью скорейшего выполнения обязательств по Конвенции могут привести к обратному эффекту, породив правовые несоответствия и неточности.   
В отношении определения понятия «публичное должностное лицо» (статья 2 Конвенции) государствам-участникам Конвенции имеет смысл изучить возможность определения данного термина путем упоминания, по крайней мере, некоторых общих признаков, свойственных для данной категории лиц, таких как, к примеру, особенности их должностных обязанностей, процедуры трудоустройства. Не рассматривается в качестве оптимальной практики простое перечисление публичных должностных лиц, т.к. некоторые лица, выполняющие государственные функции и предоставляющие государственные услуги, могут быть забыты и, соответственно, не включены в данное определение.
Учитывая, что законодательство государств разнится в плане установления и описания преступного поведения, составляющего правонарушение в форме подкупа, проводившими обзоры экспертами было признано оптимальным привести внутригосударственные установления в точное соответствие с положениями статьи 15 Конвенции (Подкуп национальных публичных должностных лиц). Было рекомендовано унифицировать национальные правовые акты о правонарушениях в форме подкупа во избежание правовых расхождений касательно их состава, проведения параллельных расследований. Необходимо принимать во внимание содержащийся в пункте 9 статьи 30 Конвенции «принцип о том, что определение преступлений, признанных таковыми согласно данному международному договору, и применимых юридических возражений или других правовых принципов, определяющих правомерность деяний, входит в сферу внутреннего законодательства каждого государства-участника, а уголовное преследование и наказание за такие преступления осуществляется в соответствии с этим законодательством» . В этом свете эксперты заключили, что связанные с подкупом деяния (например, такие как подготовка к совершению преступления или попытка его совершения) могут быть освещены в общей части уголовного кодекса. Однако, насколько это заменяет полную криминализацию деяний, описанных в Конвенции, требует дальнейшего анализа. Следует, однако, принимать во внимание, что ссылки на такие общие постановления могут приводить к присуждению более низких наказаний, не соотносящихся с соответствующими деяниями. Указывалось, что используемый в статье 15 Конвенции термин «преимущество» должен включать как материальные, так и не материальные выгоды.
В ходе обзоров в отношении многих государств отмечалось, что описание правонарушений в форме активного и пассивного подкупа не проводит разграничение, дается ли взятка для самого лица или иного физического или юридического лица. Соответственно, были вынесены рекомендации исключить любые положения, дающие основания для неоднозначного толкования определенных положений.  
Конвенция не проводит разграничений между взяткой, что влечет нарушения должностным лицом своих обязанностей и, соответственно, строгие санкции и так называемым вознаграждением для упрощения процедуры (формальностей), благодарность за ускорение (гарантированное выполнение) легитимных действий. Следовательно, для государств, где проводится такая разница, было рекомендовано устранить ее и гармонизировать законодательство, т.к.  такие вознаграждения могут рассматриваться как получение неправомерного преимущества.
Были внесены рекомендации в соответствии с имевшимися во многих государствах проблемами в реализации КПК о необходимости предусмотреть  в законодательства «обещание» неправомерного преимущества в дополнение к его «предложению» и «предоставлению».
В том, что касается ст.16 Конвенции (подкуп иностранных публичных должностных лиц и должностных публичных международных организаций) сложности заключались в том, что в законодательстве некоторых государств при описании преступных деяний используются более общие термины, такие как «агент», «любое лицо», которые в принципе разработаны для борьбы с подавлением экономической конкуренции. Тем не менее эксперты из государств, проходящих соответствующие обзоры, отметили, что такие положения также применимы к случаям подкупа иностранных должностных лиц. С одной стороны, было признано отсутствие правовой определенности в отношении четких указаний на функции иностранных должностных лиц и были вынесены рекомендации о принятии более специальных норм.
Приравнивание иностранных должностных лиц в некоторых государствах к национальным должностных лицам в принципе рассматривается как соответствующее Конвенции, однако не поощряется, поскольку порождает те же проблемы, что и подкуп национальных должностных лиц (третьи стороны как выгодоприобретатели, иммунитет, взятки за действие (бездействие), не связанные с нарушением служебных обязанностей, смягчающие наказание факторы для лиц, сообщающих о совершении преступления в форме подкупа).
Значительное количество государств не криминализировали пассивный подкуп, объясняя это наличием в их законодательстве норм об обычном подкупе в сочетании с внутренними правилами стран, с которыми должностное лицо имеет связь. Было указано, что отсутствие соответствующих правовых норм в одном государстве не может быть компенсировано внутренними предписаниями других юрисдикций о наказании за подкуп иностранных должностных лиц.  В этой связи следовало бы расширить национальное законодательство путем криминализации пассивного подкупа иностранных должностных лиц и должностных лиц публичных международных организаций. С учетом неимперативного характера п.2 ст.16 КПК рядом стран было отмечено, что данные положения лишь частично имеют отношение к их территории, и что страна, с которой определенное должностное лицо имеет тесную связь, более эффективно сможет произвести в отношении него расследование и преследование на основании подкупа национальных должностных лиц. При этом необходимо исходить из того, что определение понятия «иностранное должностное лицо» соотносится с понятием «национальное должностное лицо», если последнее включает категории лиц, указанных в п.(b) и п.(с) ст.2 Конвенции.
Основные проблемы в отношении ст.16 КПК связаны, как отметили некоторые государства, связаны с привилегиями и иммунитетами должностных лиц публичных международных организаций. В Руководстве для законодательных органов по осуществлению КПК предусматривается, что «положения ст.16 не затрагивают никакие иммунитеты, которыми должностные лица публичной международной организации могут пользоваться в соответствии с международным правом. Государства-участники отметили важное значение иммунитетов в этом контексте и призывают публичные международные организации отказываться от таких иммунитетов в надлежащих случаях» .
Был сделан вывод о том, что для достижения успеха в борьбе с коррупцией среди иностранных должностных лиц и должностных лиц публичных международных организаций необходима активизация международного сотрудничества, рекомендуется создание совместных следственных групп для проведения расследований по чувствительным вопросам.
По ст.17 Конвенции (хищение, неправомерное присвоение или нецелевое использование имущества публичным должностным лицом) было рекомендовано, в соответствующих случаях, предусмотреть в законодательстве положения о том, чтобы «имущество» (объект преступления по ст.17 КПК) включало как движимое, так и недвижимое имущество.
Было признано, что подкуп иностранных должностных лиц не всегда легко установить, поскольку используются изощренные методы подкупа (например, через посредников). Соответственно, для привлечения к уголовной ответственности в этом случае важно использовать нормы о злоупотреблении влияние в корыстных целях. При этом, в достижении результата (т.е. фактическом оказании влияния) не требуется, равно как и не требуется наличие взаимосвязи между продвижением, исполнением или получением контракта, решением юридического или административного дела с злоупотреблением влияния для получения (прямой или косвенной) экономической выгоды.
При проведении обзоров по ст.19 КПК (злоупотребление служебным положением), не имеющей императивного характера, многие национальные эксперты отмечали, что деяния, подпадающие под ст. 19 КПК, большей частью покрыты различными видами подкупа, наказуемые согласно ст.15 Конвенции, т.к., по мнению этих экспертов, злоупотребление служебным положением – это незавершенная форма подкупа – попытка пассивного подкупа и подстрекательство к активному подкупу. Указывалось на то, что соответствующее поведение может рассматриваться как преступление против собственности (растрата имущества и кража). Хотя в определенных ситуациях данные преступление в действительности могут охватывать поведение, описываемое в ст.19 КПК, вместе с тем они связаны со значительными ограничениями и не могут удовлетворять целям КПК, которая дает более широкое описание деяния, направленного против целостности государственной службы.
В некоторых государствах только деяния, наносящие крупный либо значительный ущерб правам и легитимным интересам физического либо юридического лица, государства, общества могут быть квалифицированы в качестве уголовного преступления злоупотребления служебным положением. Это не соотносится с положениями КПК, т.к. любой произвольный акт государственного должностного лица считается наносящим ущерб правам другого лица.
Большинство государств не ввело уголовной ответственности за незаконное обогащение согласно положениям ст.20 КПК (незаконное обогащение), сославшись на основополагающие принципы его правовой системы. Во многих странах «криминализация незаконного обогащения, когда обвиняемое в этом деянии лицо должно представить разумное объяснение резкого увеличения своих активов, в некоторых странах может расцениваться как исключающее право считаться невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана в соответствии с законом» . Общепризнанно, что бремя доказывания преступности поведения лежит на стороне обвинения. Именно она должна доказать, что активы публичного должностного лица превышают его законные доходы. Опровержимая презумпция не согласуется с основными принципами многих национальных правовых систем и может привести к обвинению значительного количества невиновных лиц, если их объяснения не заслужат доверия.
Проводящими обзоры экспертами отмечалось, что в некоторых юрисдикциях, которые не криминализировали незаконное обогащение, но вместе с тем достигли цели ст.20 КПК другим способом, в частности путем введения строгой системы контроля над доходами и расходами публичных должностных лиц (например, введение официальной документации и предоставления доступа общественности к данным о зарплате и налогообложении публичных должностных лиц). Еще более эффективным является юридическое обязательство публичных должностных лиц подавать декларации об активах и доходах в отношении себя, своих супругов и несовершеннолетних детей (как перед вступлением в должность, так и в последующем на ежегодной основе). Лица, подающие декларации, обязаны обосновывать любые увеличения активов согласно данным декларациям. Непредставление декларации либо декларирование неправдоподобных сведений влечет за собой, в зависимости от юрисдикции, дисциплинарную, административную либо уголовную ответственность. Такие меры государств согласуются с п.1 ст.5 КПК, согласно которому государства-участники Конвенции разрабатывают, осуществляют или проводят «эффективную и скоординированную политику противодействия коррупции, способствующую участию общества и отражающую принципы правопорядка, надлежащего управления публичными делами и публичным имуществом, честности и неподкупности, прозрачности и ответственности» . При этом очень важно проверять поданные и заполненные публичными должностными лицами декларации, что является проблемой в некоторых государствах ввиду отсутствия подобной процедуры проверки и квалификации для этой цели персонала. В этой связи было рекомендовано проходящим обзор странам рассмотреть возможность рационализации процедуры деклараций о доходах и активах с тем, чтобы одно специально назначенное ведомство отвечало бы за проверку сведений деклараций.
В некоторых государствах используется новаторский подход решения проблемы незаконного обогащения (необоснованных доходов) за пределами системы уголовного правосудия, в рамках гражданского судопроизводства, т.к. оно предполагает более низкий критерий доказанности (чем за пределами разумного сомнения). Если до начала уголовного судопроизводства компетентные органы установят на основе принципа большей вероятности или перевеса доказательств, что активы приобретены за счет уголовных деяний, и лицо не может доказать их законного происхождения, гражданский суд может распорядиться об их конфискации либо уплате суммы пропорциональной их стоимости. Эта процедура характерна для государств с системой общего права.
К основным трудностям в реализации подкупа в частном секторе (ст.21 КПК) как и в отношении предыдущих статей Конвенции относится отсутствие четкого охвата всех способов совершения преступления (обещание, предложение, предоставление, вымогательство, принятие), выгоды для третьих сторон.
По способу криминализации некоторые государства полностью повторяли положения о подкупе в государственном секторе. Такой подход был расценен проводящими обзор экспертами в качестве оптимального вила практики в противодействии коррупции, т.к. не оставляет возможностей для пробелов (лазеек) при установлении применяемых положений, например, когда субъекты частного сектора оказывают услугу государственного характера, либо при государственно-частных партнерствах.
К успешным видам практики были отнесены также положения законодательства некоторых юрисдикций, согласно которым преступление в форме подкупа распространяется на всех лиц, руководящих либо работающих в любом качестве в структуре частного сектора, даже если функции соответствующего лица либо его деятельность не связаны со страной, либо осуществляется из-за рубежа. Таким образом, покрываются все работники частного сектора вне зависимости от государства их трудоустройства, национальной принадлежности работодателя. Широкое толкование «предпринимательской деятельности», включающее также и работу на общественных началах (благотворительную деятельность) рассматривается как оптимальный вид практики.
Рекомендации экспертов по ст.22 КПК (хищение имущества в частном секторе) сводились в основном к рассмотрению возможности (учитывая неимперативный характер статьи) введения положений национального законодательства, которые бы более точно воспроизводили бы характер правонарушения, описанный в ст.22 Конвенции, а также объединения релевантных положений разных правовых актов в единый документ для удобства его применения.
Практически все государства признали ст.23 КПК (отмывание доходов от преступлений) уголовным преступлением. Национальные нормы по данной тематике сформулированы на основе положений других международных актов, периодического мониторинга, проводившегося другими механизмами, например, в рамках ФАТФ. Основные рекомендации по данной статье сводились к обеспечению охвата национальным законодательством всех видов совершения данного преступления, описанного в п.1 ст.23 Конвенции. Помимо этого рекомендовано включить в качестве основных правонарушений все преступления, установленные в соответствии с КПК вне зависимости от их совершения в пределах либо за пределами соответствующей юрисдикции. Всеохватывающий подход в отношении всех преступлений не должен сводиться к применению отмывания денежных средств только к определенным правонарушениям либо категориям правонарушений, а напротив, когда правонарушения в форме отмывания денежных средств применяются ко всем преступлениям, криминализованным согласно национальному законодательству, в результате которых появляются доходы (включая от актов коррупции).
В некоторых юрисдикциях основные правонарушения определяются в зависимости от серьезности совершения деяния, т.е. правонарушения ниже определенного «порогового уровня» не охвачены данной статьей КПК. В этой связи было рекомендовано расширить сферу охвата основного правонарушения, снизив соответствующий пороговый уровень.
К оптимальным видам практики была отнесена практика, когда устанавливается уголовный характер доходов вне зависимости от определения основного правонарушения. Эксперты посчитали важным включить уголовную наказуемость деяния (в отношении субъективной стороны правонарушений) как в случае его совершения с преступным умыслом, связанным с отмыванием денежных средств, так и в результате халатности и грубой небрежности.
Проводившие обзоры эксперты отмечали необходимость обеспечения реального осуществления данных положений КПК, повышения практического потенциала и компетенции соответствующих органов, предоставления больше дискреционных полномочий (в частности, по сбору информации).
Необходимо вносить больше ясности в отношении сферы применения различных положений об отмывании денежных средств, в т. ч. касательно критерий различных видов санкций.
При обзоре государств в отношении введения ими уголовной ответственности за воспрепятствование осуществлению правосудия (ст.25 КПК) обозревающими экспертами отмечалось, что не все государства криминализировали использование таких коррупционных методов как обещание, предложение и предоставление неправомерного преимущества для целей вмешательства в процесс дачи показаний либо представления доказательств. При этом не имеет значения, достиг ли нарушитель своей цели (например, вмешался в процесс дачи показаний либо представления доказательств). В целом трудности в выполнении положений ст.25 КПК сводились к отсутствию консолидированного правонарушения воспрепятствования осуществлению правосудия, которое включало бы все элементы рассматриваемого поведения.
Ст.26 КПК об ответственности юридических лиц преследует, в т.ч. цель побудить юридическое лицо ввести механизмы предупреждения коррупции (например, назначить специального сотрудника, который занимался бы вопросами предупреждения коррупции), внутренней системой контроля. При наличии этих факторов суд  может смягчить ответственность юридического лица, если будет доказано, что оно приняло все меры должной осмотрительности по профилактике уголовного поведения.
Некоторые государства предпочли ввести административную ответственность, иногда в сочетании с гражданской ответственностью со ссылкой при этом на основополагающие принципы их правовой системы.
Государства исходят из посылки о том, что «корпорации не совершают преступлений (societas delinquere non potest)» . В некоторых юрисдикциях «концепция, предусматривающая возможность наличия у той или иной корпорации злого умысла, считается искусственным построением» .
Основные проблемы с применением ст.26 КПК зачастую связаны с бытующим мнением о неэффективности мер о наказании юридических лиц, отсутствием мер о наказании юридических лиц, нехваткой специальной подготовки и знаний у работников правоохранительных органов (следователей, прокуроров и т.д.) по преследованию и расследованию таких преступлений. Было рекомендовано устранить в законодательстве максимальный размер штрафов для юридических лиц, расширить спектр мер пресечений для юридических лиц.
Ст.27 КПК (участие и покушение) в принципе не представила трудностей при проведении обзоров, т.к. подавляющее большинство государств ввело уголовную ответственность за участие (в качестве сообщника, пособника или подстрекателя) в совершении преступления. В том, что касается подготовительной деятельности к совершению преступлений ее криминализация зачастую зависит от степени тяжести преступного деяния. Если оно менее тяжкое, то введение уголовной ответственности за него считается несоразмерным. Некоторые страны рассматривают обещание и предложение неправомерного преимущества в качестве попытки совершить подкуп, а другие – как полноценное преступление в форме подкупа. Проблемы по применению данной статьи связаны с неопределенностью, создавшейся в некоторых странах в свете введения ими уголовной ответственности только за особо тяжкие преступления, не охватив, таким образом, другие преступления. Уголовная ответственность за приготовление к совершению преступления (в отличие от покушения) предусмотрена в ряде государств лишь в отношении особо тяжких уголовных преступлений, поскольку соответствующее положение ст.27 КПК не носит императивный характер, а также связано с тем, что в отношении приготовления к совершению преступлений сложно точно определить заслуживающее порицание (осуждение) поведение, которое являлось бы элементом состава преступления.
По вопросу об установлении осознания намерения и умысла как элементов преступления (ст.28 КПК) из объективных фактических обстоятельств дела, суть этого постановления сводится к тому, чтобы национальные законодатели обеспечили, чтобы «вводимые ими нормативные положения о доказывании позволяли делать такие выводы о психологическом состоянии правонарушителя и не требовали таких прямых доказательств, как признание, для того, чтобы наличие состояния считалось психологически доказанным» .
Для обеспечения выполнения ст.29 КПК (срок давности) установлены «более длительные сроки давности или возможность приостановления течения срока давности в тех случаях, когда лицо, подозреваемое в совершении преступления, уклоняется от правосудия». Правительственными экспертами было рекомендовано отсчитывать начало течения срока давности после того, как компетентным органам станет известно о совершенном преступлении. Считается передовой практика государств, установивших механизм прерывания (приостановления) срока давности, начало его течения с момента обнаружения преступления, либо его отсутствие. В делах, «имеющих международный характер, возникает также потребность во взаимной правовой помощи, которая может вызвать дополнительные задержки. Так или иначе серьезные преступления не должны оставаться безнаказанными».
Библиографический список
1.    Конвенция Организации Объединенных Наций против коррупции, ООН, Нью-Йорк, 2004 г.
2.    Механизм обзора хода осуществления Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции – Базовые документы, ООН, Нью-Йорк, 2011 г.
3.    Руководство для законодательных органов по осуществлению Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции, ООН, Нью-Йорк, 2012 г.
4.    Technical guide to the United Nations Convention against corruption, UN, New York, 2009.
5.    Ход осуществления Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции, ООН, Нью-Йорк, 2015 г.
6.    Организация Объединенных Наций. Осуществление глав III (криминализация и правоохранительная деятельность) и IV (международное сотрудничество) Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции: тематический обзор рекомендаций. 27 марта 2014 года. CAC/COSP/IRG/2014/10.
7.    Организация Объединенных Наций. Подготовительные материалы: переговоры о разработке Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции, ООН, Нью-Йорк, 2010 г.
8.    Организация Объединенных Наций. Оценка функционирования Механизма обзора хода осуществления Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции. 31 марта 2015 года. CAC/COSP/IRG/2015/3.
9.    Организация Объединенных Наций. Оценка функционирования Механизма обзора хода осуществления Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции. 12 сентября 2014 года. CAC/COSP/IRG/2014/12.
10.    Организация Объединенных Наций. Доклад третьего межправительственного совещания экспертов открытого состава по развитию международного сотрудничества по лании Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции, проведенного в Вене 9-10 октября 2014 года. 13 октября 2014 года. CAC/COSP/EG.1/2014/3.
11.    Резолюция Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций 45/118. Типовой до

03.12.2019 10:28

Уголовная ответственность за мелкое взяточничество: перспективы практического применения .

Новости - Официальные новости

Череповецкая межрайонная природоохранная прокуратура разъясняет.
Ключевые слова: коррупция, мелкое взяточничество, дифференциация ответственности, коррупция.

Принятие Федерального закона от 03.07.2016 № 324-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» ознаменовало третий этап реформирования уголовного законодательства об ответственности за взяточничество.
Взяв курс на последовательное внедрение международных антикоррупционных стандартов, Российская Федерация значительно продвинулась в данном направлении. В частности, Федеральный закон от 4 мая 2011 г. № 97-ФЗ дифференцировал размеры взятки , установил ответственность за посредничество во взяточничестве (ст. 291.1 УК РФ), криминализовал подкуп иностранных должностных лиц и должностных лиц публичных международных организаций, установил кратные размеры штрафов и др. В рамках второго блока поправок  были устранены противоречия между анти коррупционными положениями УК РФ, УПК РФ И УИК РФ в части порядка выплаты штрафа и закреплена возможность наложения ареста на имущество подозреваемого в коррупции.
После долгой и планомерной политики ужесточения ответственности за коррупцию третий этап реформирования, а именно введение в УК РФ новых привилегированных составов мелкого взяточничества (ст. 291.2 УК РФ) и мелкого коммерческого подкупа (ст. 204.2 УК РФ), был неоднозначно встречен следственной и судебной практикой.
Разработчики законопроекта предполагали, что передача данных дел в подсудность мирового суда позволит «сконцентрировать внимание  правоохранительных органов на выявлении и расследовании представляющих  повышенную опасность случаев дачи взятки в крупном и особо крупном размерах» .
Однако на практике решение одной конъюнктурной задачи привело к появлению ряда новых проблем преимущественно субстанционального характера.
Обоснованные возражения вызвали несоответствие наказуемости коррупции ее общественной опасности, слабая юридико-техническая проработка составов  и объективная невозможность применения к мелкому взяточничеству общих правил квалификации деяний.
Как известно, основанием дифференциации уголовной ответственности является существенная градация деяний по типовой степени их общественной опасности, а также по типовой опасности совершающих их лиц.
К числу критериев, позволяющих констатировать перепад общественной опасности посягательства, традиционно относятся наличие дополнительного объекта, общественно опасные последствия, способ, время, место, обстановка и др. Помимо формальных признаков деяния, в основу дифференциации ответственности закладываются и сугубо криминологические данные: распространенность деяния, осознание обществом потребности в ужесточении или, напротив, смягчении ответственности, а также объективная невозможность предупредить преступность без изменения мер наказания.
Хорошо разработанные в теории уголовного права, эти критерии, к сожалению, не были приняты во внимание при смягчении ответственности  за  мелкое взяточничество.
Как было отмечено в пояснительной записке к тексту Федерального закона от 03.07.2016 № 324-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации», в 2012 - 2015 годах подавляющее большинство уголовных дел по факту коммерческого подкупа, дачи или получения взятки возбуждалось при сумме менее 10 тысяч рублей. Учитывая небольшую общественную опасность таких преступлений и принимая во внимание необходимость реализации принципа справедливости при назначении уголовного наказания за эти деяния, было принято решение в статьях 204.2 и 291.2 Уголовного кодекса Российской Федерации установить уголовную ответственность за коммерческий подкуп, дачу или получение взятки, размер которых не превышает 10 тысяч рублей .
Однако при более внимательном анализе проблемы приведенные в пояснительной записке доводы  не кажутся столь уж убедительными.
Высокая доля мелких коррупционных преступлений наблюдается на фоне снижения показателей раскрываемости взяточничества. Если в 2014 году было возбуждено 25489 уголовных дела о коррупции, то в 2016 году – 23050. А если принять во внимание, что на фоне сокращения регистрации коррупции увеличивается причиненный ею материальный вред (прирост в 2016 г.  +100%), есть все основание для вывода, что мелкое взяточничество постепенно выжимается «верхушечной» экономической коррупцией, и говорить о необходимости активизации борьбы с бытовым взяточничеством в настоящее время вряд ли стоит.
Сомнения в целесообразности смягчения ответственности вызывает и анализ судебной практики.  В последние годы отмечается низкий показатель назначения осужденным наказания в виде лишения свободы.  Всего по главе 30 УК РФ соотношение осужденных и осужденных к реальному лишению свободы составляет 7701 и 730 соответственно. То есть только каждый десятый отбывает реальное наказание в исправительном учреждении. Наибольший разрыв между реально и условно осужденными наблюдается применительно к ч. 3 ст. 290 УК РФ: из 1038 осужденных к лишению свободы реальное наказание отбывают только 144. Велик процент условного осуждения и по ст. 291.1 УК РФ. Доля лиц, отбывающих реальное наказание в виде лишения свободы, по отношению к другим осужденным за посредничество во взяточничестве составляет 1 к 14.
Снижение порога наказуемости за мелкое взяточничество наблюдалось на фоне расширения практики назначения судами штрафа как основного вида  наказания.  В 2016 г. он чаше всего назначался в размере от 25 до 100 тыс.
На фоне общей практики назначения наказания за простые составы  взяточничества ниже медианы санкции, можно было бы избежать законодательного установления порога мелкой взятки. Тем более если учитывать, что ее введение поставило правоприменителя перед трудной задачей квалификации деянии в условиях пробельности законодательных конструкций.
В первую очередь, обращает на себя внимание субъектный состав мелкого взяточничества. В соответствии со ст. 291.2 УК РФ, субъектами ответственности признаются как взяткодатель, так и взяткополучатель, независимо от того, участвуют ли они в преступной схеме непосредственно либо через посредника.
Отсутствие специальных ограничений относительно статуса субъектов преступления дает основание для вывода, что в роли взяткополучателя может выступать должностное лицо, указанное в примечании к ст. 285 УК РФ, а также иностранное должностное лицо или должностное лицо международной организации.
Но этот вывод ставится под сомнение частью 2 примечания к ст. 290 УК РФ, в соответствии с которой дефиниция иностранного должностного лица и должностного лица публичной международной организации распространяется на строго определенный перечень статей, в числе которых ст. 291.2 УК РФ не значится.
Эта «забывчивость» поставила ученых и практиков перед необходимостью поиска оптимальной уголовно-правовой модели квалификации мелкого транснационального подкупа.
Если рассматривать мелкое взяточничество как специальный привилегированный состав коррупции, а ст. 290 УК РФ – как общий состав, то согласно правилам квалификации, иностранец, не обладая признаками специального субъекта, будет нести ответственность по ст. 290 УК РФ, даже если сумма подкупа не превысила 10 тыс. рублей. Однако в этом случае назначаемое ему наказание будет гораздо жестче ответственности российского чиновника.
Возможна и другая ситуация. Судебная практика может прибегнуть к алгоритму, основанному на правилах квалификации привилегированных убийств (ст. ст. 105 – 108 УК РФ). Если лицо не достигло возраста уголовной ответственности за привилегированный состав, оно, тем не менее, не может подлежать ответственности за простое убийство. Диктуемый принципом гуманизма, этот алгоритм мог бы быть с успехом применен и в отношении иностранных должностных лиц (должностных лиц международных публичных организаций) в случаях мелких коррупционных преступлений. Однако в этом случае мы опять наблюдаем нарушение принципа равенства, но только с перевесом в сторону иностранных чиновников.
Говоря о квалификации действий иностранных должностных лиц, нельзя не учитывать и важный политический аспект. Как известно, введение в УК РФ положений о транснациональном подкупе было обусловлено необходимостью выполнения Россией ряда международных антикоррупционных требований о криминализации подкупа иностранных должностных лиц. Российская Федерация отчиталась в выполнении этих требований, закрепив в примечании ст. 290 УК РФ статус иностранного должностного лица и должностного лица международной организации как субъектов взяточничества. Однако дальше законодательных поправок практика не пошла: с момента внесения изменений в УК РФ в России не был вынесен ни один приговор по делу о транснациональном подкупе .
Отсутствие практики привлечения иностранцев в ответственности стало «ахиллесовой пятой» российской международной антикоррупционной политики. И введение в УК РФ привилегированного состава взяточничества только усугубляет ситуацию как за счет отсутствия единого алгоритма квалификации транснационального подкупа в свете положений об обратной силе уголовного закона (ст. 10 УК РФ).
К сожалению, «забывчивость» - грех не только законодателя, но и правоприменителя. В постановлении Пленума Верховного суда РФ от 09.07.2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» статус иностранного должностного лица и должностного лица публичной международной организации толкуется только применительно к ст. ст. 290, 291 и 291.1 УК РФ без указания на ст. 304 УК РФ. «Забывчивость» правоприменителя проявилась и в том, что в числе норм о взяточничестве и об иных связанных с ним преступлений не указаны ни ст. 291.2 УК РФ, ни ст. 204.2 УК РФ. Как обоснованно отмечают С.В. Анощенкова и С.С. Геворкян, «поскольку ст. 291.2 УК РФ носит название «Мелкое взяточничество», то можно сказать, что за счет ее перечень преступлений, обозначаемых как взяточничество, расширился. Но согласно Постановлению № 24, это вроде бы и не произошло» .
Не меньше вопросов вызывает и структура привилегированных антикоррупционных составов.
Намеренный отказ законодателя от конструирования составов ст. ст. 204.2 и 291.2 УК РФ по образу и подобию основных составов взяточничества и коммерческого подкупа не был поддержан специалистами в области уголовного права. К недостаткам предложенной конструкции были отнесены невозможность справедливой уголовно-правовой оценки вымогательства в случае мелкого взяточничества, трудности квалификации групповых преступлений и др. На страницах научной литературы предлагалось ограничить применение указанных статей только случаями совершения преступлений, охватываемым основными составами взяточничества или коммерческого подкупа, а при наличии квалифицирующих признаков применять положения ст. ст. 204, 290 и 291 УК РФ соответственно .
Однако Верховный суд РФ признал такой подход ошибочным. В ответах на вопросы, поступившие из судов, по применению Федеральных законов от 3 июля 2016 года № 323-ФЗ - 326-ФЗ, направленных на совершенствование уголовной ответственности за коррупционные преступления и преступления экономической направленности, а также оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности  он указал, что ст. 204.2 и ст. 291.2 УК РФ содержат специальные нормы по отношению к нормам ст. ст. 204, 290 и 291 УК РФ и не предусматривают такого условия их применения, как отсутствие квалифицирующих признаков преступлений, предусмотренных частями 2 – 4, 6 – 8 ст. 204, частями 2 – 6 ст. 290 и частями 2 – 5 ст. 291 УК РФ. В связи с этим коммерческий подкуп на сумму, не превышающую десяти тысяч рублей, получение взятки, дача взятки в размере, не превышающем десяти тысяч рублей, влекут ответственность по ч. 1 ст. 204.2 или по ч. 1 ст. 291.2 УК РФ независимо от того, когда (до 15 июля 2016 года или после этой даты) и за какие действия (законные или незаконные) они совершены, в каком составе участников (единолично или группой лиц), а также наличия или отсутствия других квалифицирующих признаков коммерческого подкупа и взяточничества.
Так была поставлена точка в споре о том, как должно квалифицироваться коррупционное преступление, совершенное на сумму до 10 тыс. рублей, при наличии обстоятельств, традиционно относимых к  отягчающим. Подобный подход законодателя можно было бы счесть интересным, если бы вследствие его внедрения не образовался большой разрыв в наказуемости коррупционных преступлений.
Рассмотрим в качестве примера получение взятки с признаками вымогательства. В случае если размер взятки составит 11 тыс. рублей, деяние будет квалифицироваться по п. «б» ч. 5 ст. 290 УК РФ с наказанием в виде штрафа в размере от двух миллионов до четырех миллионов рублей либо лишения свободы на срок от семи до двенадцати лет со штрафом в размере до шестидесятикратной суммы взятки или без такового и с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до десяти лет или без такового.
Однако если размер взятки не превысит 10 тыс. рублей, то при прочих равных условиях лицо будет нести ответственность по ч. 1 ст. 291.1 УК РФ с наказанием в виде штрафа в размере до двухсот тысяч рублей, либо исправительными работами на срок до одного года, либо ограничением свободы на срок до двух лет, либо лишением свободы на срок до одного года.
Получается, что выход за установленный законодателем лимит мелкого взяточничества приводит к увеличению санкции в виде штрафа до 20 раз, а в виде лишения свободы до 12 раз. Но гораздо более опасным является стирание различий между групповыми и индивидуальными преступлениями, взяточничеством, сопряженным и не сопряженными с вымогательством, связанным и не связанным с незаконными действиями (бездействием) должностных лиц, только лишь на том основании, что виновный не превысил установленный в ст. ст. 204.2 и 290.2 УК РФ размер мелкой взятки (коммерческого подкупа).
Диссонанс в пенализации коррупционных преступлений помогает смягчить ст. 63 УК РФ. Но и она в числе обстоятельств, отягчающих наказание, называет только совершение группового преступления (п «б» ч. 1) и не упоминает о вымогательстве и совершении должностным лицом незаконных действий.
Вызывает сложности и квалификация групповой мелкой взятки. Если лица, действуя в составе преступной группы, осознают размер взятки, их действия должны квалифицироваться по ч. 1 ст. 204.2 или ст. 291.2 УК РФ соответственно. Но как поступить в случае, если один из виновных заблуждался относительно размера взятки? Как следует квалифицировать действия, направленные на получение одним из двух соучастников взятки в размере, превышающим 10 тысяч рублей? Можно ли квалифицировать его действия по ст. 291 УК РФ со ссылкой на ч. 3 ст. 30 УК РФ (как покушение на взятку)?
К сожалению, эти вопросы пока не имеют однозначных ответов. Однако основываясь на общих правилах квалификации, следует предположить, что действия лица, осведомленного о реальном размере взятки, следует квалифицировать по ч. 1 ст. 291.2 УК РФ. А действия виновного, планирующего в составе группы получить взятку более 10 тыс. рублей, логично оценивать по направленности умысла – ч. 3 ст. 30 и п «а» ч. 5 ст. 290 УК РФ.
Не менее сложным является и вопрос о том, как надлежит оценивать действия посредника в мелком взяточничестве.
Согласно ст. 291.1 УК РФ, уголовно наказуемым признается передача взятки по поручению взяткодателя или взяткополучателя либо иное способствование взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки между ними в значительном размере, т.е. более 25 тысяч рублей.
Буквальное толкование текста закона позволяет сделать однозначный вывод о том, что действия посредника в мелком коррупционном преступлении априори ненаказуемы.
Предлагаемый алгоритм квалификации, несомненно, позволяет разгрузить суды. Но вместе с тем, он вызывает к жизни новые формы преступной деятельности, когда виновные, пользуясь ущербностью определения предмета взятки, могут уходить от ответственности.
Как известно, криминообразующим признаком состава посредничества во взяточничестве (коммерческом подкупе) является предмет взятки (подкупа).
В соответствии с п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 № 24 (ред. от 03.12.2013) «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях», предметом взяточничества и коммерческого подкупа, наряду с деньгами, ценными бумагами, иным имуществом, могут быть незаконные оказание услуг имущественного характера и предоставление имущественных прав. При этом предполагается, что взяткой (подкупом) является все то, что передается непосредственно взяткополучателю (получателю подкупа).
Данный подход к определению предмета коррупции, будучи приемлемым в отношении ст. ст. 204, 290 и 291 УК РФ, не может быть признан достаточным в случаях квалификации посредничества. Ведь, как правило, посредник закладывает в получаемую сумму не только размер взятки (подкупа), но и собственное вознаграждение. С учетом данного обстоятельства устанавливать уголовную ответственность за посредничество, опираясь лишь на размер передаваемой взятки (подкупа) вряд ли правильно.
Наглядно эта недоработка законодателя проявляется в ситуации, когда посредник получает от взяткодателя сумму в размере 100 тысяч рублей, считая 90 тысяч рублей своим вознаграждением и передает взяткополучателю 10 тыс. рублей. В этом случае в действиях посредника отсутствует состав преступления, а действия других лиц квалифицируются по направленности содеянного.
Если взяткодатель осознавал, что посредник передаст взяткополучателю только 10 тысяч рублей, его действия, равно как и действия взяткополучателя, будут квалифицированы по ч. 1 ст. 291.2 УК РФ. Опасность этой схемы заключается в ее универсальности. Ничто не мешает преступникам применять ее при совершении преступлений на крупные суммы, закладывая большую часть взятки (подкупа) в комиссионные услуги посредника.

Библиографический список
1. Анощенкова С.В., Геворкян С.С. Взяточничество мелкое – вопросы крупные // Законность. 2017. № 3. С. 43 – 45.
2. Михайлов В.И. Эволюция законодательства об ответственности за взяточничество // Уголовное право. 2016. № 5. С. 46 – 56.
3. Сидоренко Э.Л. Административная преюдиция в уголовном праве: проблемы правприменения // Журнал российского права. 2016. № 6 (234). С. 125 – 133.
4. Сидоренко Э.Л. Мониторинг коррупции в России: Первые итоги и перспективы // Библиотека уголовного права и криминологии. 2015. № 2 (10). С. 155 – 162.
5. Хлустиков Н.Н., Лазарев А.В. Изменения уголовного законодательства в сфере борьбы с коррупцией: негативные последствия и проблемы правоприменения // Законность. 2017. № 2. С. 27 – 32.

03.12.2019 10:00